Елена ВИННИК
ПЕТУХ
(Рассказ)
1.
- Победа! Победа! – с радостным криком
ворвалась, как ветер, в их дом соседка Нюра. – Победа, Шурочка! – обняла она
подругу, глянула на троих детей Шуры. – Понимаете, - чуть ни шепотом произнесла
она, сев на табуретку, - по-бе-да!..
Затем засмеялась, подскочила, подхватила
Шуру и закружила по комнате.
- Ура! – закричала детвора, запрыгала,
захлопала в ладоши. – Ура, победа! Фашистов победили! Мама, - кинулись трое к
матери, - ура!
– Так наш поселковый репродуктор заговорил.
Хромой Степан чуть ли ни неделю колдовал над ним: на столб залазил, что – то
там крутил, ремонтировал. Так что бегите слушать.
И
соседка, сверкнув озорными карими глазами, умчалась.
Шура схватила на руки младшенького
трехлетнего Павлушу, пятилетнюю Аллочку взяла за руку, и они вышли из дому на
улицу. Десятилетний Митя побежал вперед. Аллочка, вырвав ручонку из материнской
руки, побежала вслед за братом. А за
ними бежала с Павлушей на руках мать, переходя изредка на быстрый шаг…
А вокруг бушевал май кустами
распустившейся сирени, чирикали шустрые воробьи, словно разделяли с людьми
радость победы над врагом…
Возле репродуктора уже собрался весь
поселок. Все слушали молча, что говорил диктор Левитан, но улыбки не сходили с
лица людей. И слезы. Слезы радости, слезы народа, победившего в этой страшной
войне.
2.
Война влетела в их дом на Херсонщине –
как кровожадная, хищная, всепожирающая черная птица. Фашисты хозяйничали по
всей Украине. Заходили в дома, бряцая оружием, забирали все съестное. Люди старались,
прятали еду от врага, чтобы прокормить детей.
Спасали пропитанием огороды. Кур уже не
было у Шуры: съели, а четырех поймали немцы во дворе. Остался один петух, и его
мать спрятала в доме, в погреб: там темно, пусть спит. Погреб накрыли с детьми широким
самотканным половиком, а сверху поставили кровать. И каждый день Шура петуха
подкармливала.
Но однажды утром к ним зашли два
немецких автоматчика.
-
Матка, ам-ам! – показывали они жестами, - курка, курка, ам-ам, - двигали они
челюстями, будто жевали.
Шура, стиравшая детское белье, бросила
стирку, отошла от корыта. Дети, сидевшие на кровати, притихли, глядя испуганно
на вошедших. Шура немного растерялась вначале, затем стала пожимать плечами,
разводить руками, качать головой: мол нет ничего.
Походив по дому и ничего для себя не
найдя, фашисты подошли к двери, собираясь уходить, как вдруг раздался петушиный
крик:
-
Ку-ка-ре-ку!
Немцы остановились, глянув друг на
друга, резко развернулись в недоумении. Непонятно было, откуда кричал петух:
вроде и рядом, но одновременно как – то издалека, приглушенно. Подозрительно
глянули в сторону детей.
«Это
конец! – с ужасом пронеслось у всех в голове. Сейчас найдут петуха, выведут
всех – и мать, и детей – во двор и расстреляют»…
И вдруг снова раздался петушиный крик:
-
Ку-ка-ре-ку!.. Но это уже кукарекал не петух а Митя. И до чего же было похоже!
Митя
улыбался и «кукарекал», незаметно подталкивая младших.
И Аллочка с Павлушей как-то сразу
подхватили это «кукареканье», очевидно чувствуя своим детским сердечком, что
это их спасение. Они осмелели и уже прыгали по кровати, крича изо всех сил:
-
Ку-ка-ре-ку!
Мать
стояла ни жива, ни мертва: что сейчас будет?
А солдаты переглянулись меж собой,
ничего не понявши, решив, что глупые дети балуются, строго глянули на них,
погрозили им автоматами и вышли.
Слава Богу настоящий петух больше не
кричал.
Шура медленно, потихоньку, на
непослушных от страха за детей ногах, подошла к кровати, обняла всех троих и
заплакала.
- Милые мои деточки, - целовала она их
одного за другим, - да какие же вы у меня умненькие, смелые, любимые мои. Вы же
сейчас всех нас спасли. Митя, сыночек, как ты сообразил, не побоялся? Спаситель
ты наш!..
3.
И вот – победа! Долгожданная,
выстраданная народом, победа!
Они долго стояли возле столба с
громкоговорителем, слушали, затаив дыхание от счастья – свободные, гордые, -
победители!